Привет. Меня зовут Женя, и у меня кПТСР (комплексное посттравматическое стрессовое расстройство). Я написал этот небольшой текст на своём опыте. Я много лет живу в браке с человеком, так же, как и я, пережившим насилие, после которого развились многие симптомы ПТСР (официального диагноза у партнёра нет). Здесь собраны мои наблюдения о том, что помогало нам бережно запрашивать друг у друга согласие, а также описаны специфические сложности, с которыми мы оба сталкиваемся.
TW: ниже пишу про симптомы ПТСР без подробного описания насилия. К тексту прикладываю полную таблицу симптомов из книги Шила Раджа «Преодоление травмы и ПТСР».
С некоторыми людьми бывает тяжело разговаривать формулировками «хочешь это? хочешь то?», потому что они не знают, чего хотят, и просто впадают в ступор (Джудит Герман формулирует это как «чувство беспомощности и паралич инициативы»). Даже если очень прямо, открыто и конкретно сформулировать вопрос, например:
«Хочешь, выйдем до магазина, прогуляемся пару кварталов по солнышку, съедим булку, поцелую тебя в щеку, и ты пойдёшь домой?» —
человек может совсем не понимать, хочет ли он гулять, булку, поцелуй, солнышко и уходить домой. И да, чаще всего такое случается с моими знакомыми, у которых есть либо диагноз, либо подозрения на ПТСР или кПТСР. А ещё очень много лет так было со мной.
Человек не то чтобы стесняется сказать, чего он хочет, — он правда не знает (или ему очень сложно сформулировать своё желание). У посттравматического стрессового расстройства специфический набор симптомов, которые влияют на общение. У человека может быть:
— нарушение чувства базовой безопасности;
— отсутствие ощущения неприкосновенности тела;
— разрушение иллюзии справедливого мира (условно «плохое случается только с плохими»);
— много вины и склонность обвинять именно себя за насилие над собой же;
— туннельное мышление (одна и та же ситуация будет повторяться со мной, пока не умру, иначе быть не может, и я не могу сам_а сделать шаг в сторону);
— страх быть покинутым (часто присутствует, если человеку в прошлом не помогли, когда это было критически важно). У людей, находившихся в ситуации подчинения «тоталитарному контролю» в течение долгого времени, с большей вероятностью разовьются симптомы комплексного ПТСР — «утрата поддерживающей веры», «чувство безнадёжности и отчаяния» (формулировки взяты из книги Джудит Герман «Травма и исцеление. Последствия насилия — от абьюза до политического террора»). Отстаивать свои границы в этом случае может быть очень тяжело, т. к. есть страх, что, если сказать «нет», от тебя могут отвернуться;
— избегание всего, что напоминает о травме (это прямо влияет на невозможность представить себя в какой-то ситуации, чтобы понять, хочешь ты в ней быть или нет);
— трудности с концентрацией внимания (это тоже мешает представить себя в ситуации и вообще остановиться на секунду и реально задуматься над вопросом, который тебе задают);
— невозможность снова ощутить связь и близость с людьми (к сожалению, это знакомо мне по собственному опыту, это состояние “невозможности контакта” может длиться достаточно долго после событий травмы);
— эмоциональное оцепенение (даже если вы смогли представить себя идущим за булкой, вы искренне не понимаете, что чувствуете в этот момент).
Итак, я пережил всю описанную выше симптоматику, и это было ужасно.
У меня было бесполезно спрашивать, чего я хочу (особенно если это касалось тактильности и какого-то социального взаимодействия, вроде похода на концерт). Я впадал в ступор при попытке понять, хочу ли я чего-то вообще, если да, то чего, и как ответить на этот вопрос «нет» и не умереть от тревоги.
У меня, конечно, за плечами огромный путь — психотерапия, психиатры, годы бережных исцеляющих отношений. Сейчас я знаю точно, чего хочу в моменте, могу это чётко высказать и — при корректном вопрошании — отказаться от всего, что мне не подходит. Но и то, прошлое состояние помню очень хорошо. Наблюдаю, как мои друзья и партнёры испытывают все те же сложности, что раньше были у меня. Из этих наблюдений, проб и ошибок родился небольшой список приёмов, которые помогают спросить согласия и убедиться в его добровольности и осознанности.
- Равноценность исходов
Это правило о том, чтобы спрашивать очень ласково, не давить на человека и всеми силами показывать ему, что и согласие, и отказ — одинаково хорошие варианты.
- Открытые вопросы
Спросить «Что хочешь поделать?» лучше, чем предлагать один вариант и спрашивать согласие в формате да/нет. Предлагая варианты на выбор, лучше давать сразу больше двух + открытый вопрос в конце (мы называем это “вопрос с хвостиком”). Пример: предлагаем выбор не между «согласись или не согласись сходить со мной за булкой», а между «потусим дома, пойдёшь к себе, прогуляемся за булкой или, может, придумаем что-то ещё?» Так, по идее, человек не будет чувствовать, что эта ситуация требует согласия или отказа (отказ — это потенциальная конфронтация), — мы просто вместе выбираем, что бы нам поделать вечером.
- Ответственность
В таких сложных случаях мне кажется важным брать на себя большую часть ответственности за прояснение желания/нежелания человека что-то делать. Это спорный пункт, с которым многие могут не согласиться и сказать, что ответственность за согласие и отказ всегда полностью лежит на человеке, который отвечает, но не на вопрошающем. Практически это выражается в том, что я нахожу в себе силы переспросить второй раз, даже если получил согласие, но почувствовал, что оно могло быть дано из страха или автоматически.
- Ваша реакция
У вас могут возникнуть самые разные эмоции в ответ на отказ (или не слишком воодушевлённое согласие). Что мне кажется важным: принять любые свои чувства, понимать, что это тоже зона вашей ответственности, не врать (люди с ПТСР обычно очень чувствительны к фальши). Можно честно сказать: “Я расстроился, конечно”. Но при этом отметить, что вы приняли отказ и не пытаетесь надавить. Если же вы искренне рады, что человек смог отказать, — лучше эту радость активно проявить и очень ясно дать понять, что вы не обижены. У меня в общении с травмированными близкими при отказах обычно возникают чувства типа радости, гордости и облегчения, и я проговариваю это вслух. Люди говорят, что им такое проговаривание помогает. Это не универсально, кому-то может не подойти.
- Прозрачность
Важно быть прозрачным во всех своих чувствах и намерениях. Даже если второй человек действует как «чёрный ящик», то хотя бы вы им не будьте — иначе между вами гарантированно возникнет “непроницаемая стена”. Людям, как правило, менее тревожно говорить о том, чего они хотят или боятся, если вы перед ними только что сказали о своих переживаниях сами (в бережной форме).
- Апдейты
Время от времени нужно уточнять даже «очевидное». А также то, на что вы с человеком договорились “раз и навсегда”, переуточнять с какой-то регулярностью, если нет запроса на обратное (“не спрашивай меня об этом больше”).
- Ретравматизация
Если вы достаточно знаете об истории травмы человека, то важно учитывать, какой она была, и не воссоздавать эту ситуацию (как целиком, так и в деталях). Обиженных не обижать, брошенных не бросать, битых не бить, застыженных не стыдить.
- Адвокатирование
Это про то, чтобы как можно чаще напоминать человеку, что вы на его стороне. И показывать это всем своим поведением.
- Тактильный контакт
С каждым из людей у нас какой-то свой уровень (и стиль) тактильного взаимодействия. Мне кажется важным отметить, что во время сложных разговоров (а прояснение границ травмированного человека может быть тяжёлой беседой) иногда важен физический контакт — например, обнимать человека, держать за руку или на руках — на том уровне, который для вас привычен. При этом разрешение на этот контакт тоже нужно запрашивать отдельно. Да, это дополнительная сложность, если человек плохо понимает свои желания.
(Пример. Мы с женой обычно держим друг друга за руки, когда разговариваем. Если во время серьёзной беседы — допустим, она выясняет, насколько мне будет комфортно, если она уедет без меня в путешествие на неделю, — она внезапно перестанет прикасаться ко мне, я почувствую себя тревожно. Намного лучше, если она спросит, держать ли меня за руку, пока мы беседуем.
Также мне будет тревожно, если человек, с которым мы не вступаем в тактильный контакт, внезапно начнёт хватать меня за руки, чтобы “подбодрить”. В обоих случаях будет ощущение, что что-то не так, человек ведёт себя странно.)
Автор: Женя П.
