Каково это – совершать каминг-аут как темнокожий человек, когда гомосексуальность считается «фишкой белых».
«Ты отвратителен»
До сих пор помню, как мама сказала мне это. Я находился в своей комнате, говорил по телефону с мужчиной, с которым познакомился онлайн. Наш диалог был довольно сексуален. Но мне было 23, я всё ещё жил с родителями и понятия не имел, что мама слушала под дверью. Помню, как страшно мне тогда было. Я понял, что мне наконец придётся сказать ей правду о том, что я гей.
Несмотря на то, что я осознал себя как гей в 14 лет, мне понадобилось почти 10 лет, чтобы совершить каминг-аут. Я чувствовал себя таким одиноким из-за этого секрета, который хранил так долго. Мне казалось, что я отличаюсь ото всех вокруг.
Первый раз я влюбился в одноклассника в мужской католической школе, в которой учился. Впервые увидел его в коридоре на перемене. Он тусил с друзьями и веселил их. Он сразу понравился мне. Высокий, смешанных кровей, атлетического телосложения. Он слыл весельчаком в классе. Он всегда с радостью общался со мной, но без каких-либо романтических мыслей. Не думаю, что он вообще догадывался о моих к нему чувствах. Разумеется, я ему ничего не сказал. Я самому себе едва ли мог признаться.
Моя семья приехала из Сьерра-Леоне, но я родился и вырос в восточном Лондоне. Сейчас мне 28, и когда я рос, то не знал ни одного гея и не видел ни одного чёрного гея по телевизору или в СМИ. Было ощущение, что меня не существует.
Некоторые западноафриканские родители считают, что каминг-аут – это желание имитировать белых с Запада и отказ от того, что они называют традиционными африканскими ценностями. Возможно, это объясняет, почему, согласно Национальной статистической службе Великобритании, всего 0.9 % чёрного населения Великобритании являются открытыми гомосексуал(к)ами, в сравнении с 2 % от общего населения Великобритании.
Таким образом, пока мне не исполнилось 20 лет, я прятал свои чувства и как мог притворялся гетеросексуалом. Был даже период, когда я каждый вечер молил Бога сделать меня гетеросексуалом, чтобы я мог соответствовать. Когда мои друзья говорили что-то типа «о, это так по-гейски», имея в виду, что это некруто, – я им поддакивал, потому что не хотел выделяться.
Но когда мне стукнул 21 год, я уже не мог сдерживать свою сексуальность. Я почти ничего не знал о гей-сообществе и был готов к открытиям. Я создал аккаунт в Твиттере под вымышленным именем и использовал его, чтобы знакомиться и общаться с парнями.
Я как будто жил двойной жизнью. Это меня расстраивало, но одновременно и возбуждало. Я начал общаться с одним мужчиной, и спустя короткое время мы уже встречались. Я разделил с ним свой первый сексуальный опыт и чувствовал себя совершенно свободным, когда мы были вместе. Я тайком убегал из дома на встречи с ним и в те моменты испытывал абсолютное счастье. Когда я возвращался домой, то не рассказывал о том, где был, и старался избегать маминого взгляда.
Через пару месяцев мы с тем парнем расстались, но что-то внутри меня изменилось после того, как я переспал с ним. Я стал более уверенным в себе и начал переписываться с разными мужчинами. Вскоре эти сообщения сменились телефонными звонками, и некоторые из этих разговоров были довольно недвусмысленными.
Я решил, что пришло время рассказать обо всём моей сестре, с которой мы всегда были близки. У неё была пара друзей-геев, и я подумал, что она меня поймёт, – и оказался прав.
Я планировал уехать из дома и подумал, что признаться маме будет легче, когда мы уже не будем жить под одной крышей. Я хотел, чтобы у неё было пространство для переваривания новости, и, честно говоря, хотел избежать неловких ситуаций, если бы она не очень хорошо это приняла.
Но потом она услышала телефонные разговоры. К тому моменту я уже отложил немало средств на то, чтобы съехать. Я всё ещё не до конца уверен, сколько она услышала, – но очевидно, что этого было достаточно. Она рассказала обо всём бабушке, которая рассказала мне. И тогда я понял, что больше нельзя тянуть – я должен сказать ей правду.
Её реакция оказалась сокрушительной. Она попросила меня «изменить мой образ жизни», что бы это ни значило. Я подумал тогда: «Быть геем – это не какие-то действия, это моя сущность». Почему она не может принять меня тем, кто я есть, даже если она к этому не привыкла?
Я помню, как смотрел на неё, а моё лицо было залито слезами, когда она сказала, что я «отвратителен». Хоть мы и не были никогда особо близки с матерью, я надеялся, что мой каминг-аут сможет разрушить эту стену между нами. Но произошло обратное – между нами оказалось больше барьеров, чем когда-либо.
Мы продолжали жить в одном доме в течение ещё нескольких неуютных месяцев. Мама вела себя так, будто я никогда не признавался ей в гомосексуальности. Мы почти не общались, разве что перекидывались парой вежливых фраз. Я знал, что пора съезжать.
К счастью, один из парней, с которым я познакомился онлайн, тоже был геем и знал, через что я прохожу. Он сказал, что в студенческом общежитии, в которое он собирался переезжать, есть свободная комната. Я ухватился за эту возможность. В итоге я стал жить с четырьмя другими студентами, и трое из них были геями. Впервые в жизни я чувствовал, что меня понимают и принимают.
Но быть принятым в гей-сообщество, будучи чёрным, – совсем другое дело. Чёрные геи практически не представлены в масс-культуре, и это имеет огромное значение. Согласно одному из исследований в 2017 году, 71 % чернокожих мужчин сказал, что они не чувствуют себя представленными или видимыми в СМИ или в кампаниях по профилактике здоровья, адресованных квир сообществу.
Я чувствовал то же самое. В моём районе полно чернокожих геев – я знаю об этом из-за количества сигналов, которые получаю через своё приложение для знакомств, – но когда я хожу с друзьями в клуб, у меня ощущение, что мы единственные чёрные там, и мы привлекаем к себе нежелательное внимание. Из-за этого я чувствую себя объективированным. Не могу сказать вам, сколько раз ко мне подходили нечернокожие мужчины и говорили, что они «всегда хотели заняться сексом с чёрным парнем». Это не просто проявление расизма, это заставляет чувствовать себя куском мяса.
Друзья, которых я встретил онлайн, стали моей семьёй. Я также начал кампанию по повышению осведомлённости по вопросам сексуального здоровья среди геев, относящихся к темнокожим, азиатским и другим этническим меньшинствам, – ведь среди них риск заражения ВИЧ в Великобритании выше, чем среди других групп.
Для кампании я сделал постеры, на которых я позирую с другим чёрным мужчиной (моделью), изображая влюблённую пару, и призываю пройти тест и начать лечение. Реакция была невероятно положительной. Даже сейчас я до сих пор получаю сообщения в соцсетях от молодых чернокожих парней, которые рассказывают, что эта кампания убедила их в необходимости протестироваться на ЗППП.
Но вокруг всё ещё полно узколобости, с которой нужно бороться. Мне говорят, что я «не выгляжу как гей». Но как должны выглядеть геи? Когда я задаю этот вопрос, мне редко отвечают. Но я знаю, ЧТО они имеют в виду. Я не стереотипный белый парень со стилем кэмп*, поэтому я не могу быть геем, так ведь? Именно поэтому я хочу использовать свой голос, чтобы разрушить эти заблуждения.
Что до моей мамы, мы всё ещё не общаемся. Она признаёт, что назвала меня отвратительным и что моё признание повергло её в шок. Но ещё мне сказали, что со временем она приняла мою сексуальность. Как бы то ни было, мне комфортно быть тем, кто я есть, – и это самое главное.
* Для кэмпа характерны повышенная театральность, любовь к искусственности, преувеличенность до гротеска, некоторая вульгарность, эстетизм, антиномичное сочетание игры и серьёзности.
Перевод: Алла Чикинда специально для проекта “Вы готовы не молчать?”.
Оригинал (открывается с VPN)
