Партнёрское насилие по отношению к цисгендерным женщинам существует повсеместно — к этому факту привлекают внимание феминистки разных направлений. А о существовании насилия в однополых отношениях только начинают говорить. Исследований по теме партнёрского насилия в квир-отношениях не так много, при этом опыт трансперсон в этих исследованиях часто забывается.
Трансгендерные люди сталкиваются с уникальными проблемами, которые повышают риск насилия по отношению к ним. Многие из них живут в состоянии неопределенности. У них может не быть возможности изменить гендерный маркер, из-за чего они вынуждены жить с документами, не отражающими их настоящий гендер. Это может ограничить им доступ, например, к шелтерам для пострадавших от домашнего насилия. Или же их могут уволить с работы, потому что нет законов, защищающих транслюдей от дискриминации.
В этой статье изучается вопрос партнёрского насилия по отношению к трансгендерным женщинам и то, почему они особенно подвержены абьюзу. Здесь обсуждается, как социальные нормы и нормы закона по отношению к гендерной идентичности помогают абьюзерам изолировать своих жертв. Статья также проливает свет на то, как осознанная и неосознанная трансфобия окружающих, в том числе медицинских специалистов, ухудшает положение транслюдей.
1. Медикализация
Терапевты, психологи и другие медицинские специалисты жизненно важны для трансгендерных людей. Чтобы получить доступ к гормонам и гендерно-аффирмативной терапии, им нужно получить диагноз «Транссексуализм» (F64.0 в МКБ-10). Согласно МКБ-10, трансчеловек должен иметь «желание жить и быть принятым в качестве представителя противоположного пола, обычно сопровождающееся желанием хирургического вмешательства и гормональной терапии». То есть трансгендерным людям нужно убедить врачей, что они «настоящие», чтобы получить необходимые ресурсы. Такой бинарный подход отметает небинарных транслюдей (то есть тех, которые не идентифицируют себя как мужчина или женщина), которые хотят совершить переход.
Более того, трансперсонам, живущим в небольших городах, для прохождения комиссии требуются финансовые ресурсы, т. к. она проводится только в некоторых крупных городах России. Трансгендерный переход не покрывается ОМС. Из-за этой своей уязвимости и из-за трансфобии медицинских работников трансгендерные люди вряд ли пойдут к медработнику в случаях домашнего насилия.
2. Стигматизация
Тем трансгендерным людям, которые успешно прошли комиссию и получили диагноз, приходится иметь дело со стигмой, привязанной к транссексуализму. Одна исследовательница пишет: “Стыд и сомнения в себе, которые испытывают пережившие насилие, часто сопровождаются стигмой вокруг трансгендерности”. Эта стигма влияет на самооценку и чувство собственного «Я». Медицинское сообщество сомневается в идентичности трансгендерной персоны, поэтому Т-люди вынуждены подстраиваться под определённые медицинские стандарты, чтобы получить необходимые медикаменты. Неважно, растут ли ноги у такой стигматизации в медикализации — из медицинского поля эта стигма переходит в общество.
В поп-культуре трансгендерных людей показывают “запутавшимися”, “обманщиками”. Это особенно выражено в шоу, в которых “внезапным поворотом” становится трансгендерность персонажа, на которую другие реагируют с ужасомом и отвращением. Самый сенсационный пример — шоу There’s Something About Miriam, которое вышло в 2004-м году после разрешения суда. На этом шоу шесть холостяков боролись за руку и сердце супермодели. В последнем эпизоде потенциальные женихи узнали, что супермодель — трансгендерная женщина. Они подали в суд на канал. В фильмах персонажи используют кросс-дрессинг как способ попасть в запрещённые места. Например, в фильме «Эйс Вентура», в котором Шон Янг играет лейтенанта Луи Эйнхорн, которая на самом деле — Рэй Финкл, бывший футболист «Майами Долфинс», ушедший в отставку с позором. Рэй переодевается в женщину, чтоб попасть в полицейский участок и совершить акт мести. В этом фильме и во многих других переодевание в одежду другого пола является сюжетным приёмом. Гендерно неконформные женщины считаются “мошенницами”.
Трансгендерные женщины дополнительно сталкиваются с трансмизогинией. Писательница Джулия Серано определяет трансмизогинию как “насмешки над трансгендерными женщинами из-за того, что они не вписываются в стандарты ‘женственности’”. Современное общество может в какой-то степени закрыть глаза на цисгендерную женщину, выглядящую более маскулинно, но маскулинность в трансгендерной женщине будет высмеиваться, общество будет твердить, что она “не настоящая женщина”. Социальная приемлемость мизогинии делает её оружием для абьюзеров.
Социальная стигматизация иногда оборачивается летальным исходом для трансгендерных людей. Абьюзеры могут использовать её как способ изоляции своих жертв. Исследования показывают, что большинство трансгендерных людей становятся жертвами преступлений на почве ненависти. Для многих харассмент и оскорбления — обычное дело. Но некоторых это приводит к смерти. Помимо публикующихся историй об убийствах транслюдей вроде Брэндон Тины, в месяц одного трансчеловека убивают потому, что он трансгендерный. Это настолько серьёзная проблема, что активисты объявили 20 ноября Днём памяти трансгендерных людей. Серано говорит, что трансмизогиния — причина того, что трансгендерные женщины составляют большинство жертв такого насилия.
Люди, которые совершают преступления против трансгендерных людей, пытаются использовать эту стигму для оправдания своих действий. Те, кто атакует и убивает транслюдей, защищаются “транспаникой”. Убийцы Гвендолин Арауджо попытались снизить степень тяжести преступления до непредумышленного преступления, заявив, что они убили её в порыве страсти, когда узнали, что их давняя подруга, с которой они спят, трансгендерная женщина. Виктория Штейнберг осуждает “транспанику”, цитируя Марту Нуссбаум: “Сегодняшняя терпимость к отвращению по отношению к гомосексуальным и трансгендерным людям хорошо проливает свет на тревогу, связанную с пересечением социальных границ сексуальности и гендера. Эта тревога материализуется в насилии против транслюдей”,
Такая “защита”, базирующаяся на том, что человек впал в ярость просто потому, что женщина, с которой он общался, оказалась трансгендерной, очень похожа на то “шокирующее открытие”, показанное в фильмах и на ТВ. Активист Дилан Вэйд из Центра юридической помощи трансгендерным людям пишет:
“Почему люди считают, что трансгендерные люди должны рассказывать всё о своей жизни и говорить, какие у них гениталии, а цисгендерные — нет? Когда вы встречаетесь с кем-то в одежде, вы не можете знать, как они выглядят. И когда вы встречаетесь с кем-то впервые, вы не знаете историю жизни этого человека. Почему одним нужно расписывать всё в деталях, а другим — нет?”
Вера в то, что люди “имеют право” знать всё, даже самые личные детали медицинской истории трансгендерной персоны, хорошо отображена в судах, где судьи настаивают на ответах о медицинской истории и гениталиях трансгендерной персоны.
Стигматизация транслюдей проявляется в дискриминации, которая имеет негативные последствия, например, в рабочей сфере, и позволяет абьюзерам применять экономическое насилие. По статистике, трансгендерным людям с высшим образованием сложнее найти работу. Даже если они её находят, то получают гораздо меньше, чем цисгендерные люди с таким же уровнем образования. Также есть риск увольнения, если раскроется их трансгендерный статус. Наконец, многие трансгендерные люди не заканчивают учебные заведения из-за харассмента и поэтому чаще становятся безработными. Около половины транслюдей, которые бросили университет из-за харассмента, говорят, что они в какой-то момент были бездомными. Многие транслюди для выживания воруют, принимают наркотики или занимаются секс-работой (также это могут быть единственные способы получить, например, гормоны). Участие в криминальных активностях означает больший шанс столкновений с полицией. Для транслюдей контакт с полицией может быть опасен. Многих трансженщин, особенно небелых, записывают как секс-работниц и забирают во время их прогулки за то, что они выглядели “как трансгендер”.
Стигматизация транслюдей также приводит к тому, что трансмолодёжь становится бездомной, — это может коррелировать с отсутствием поддержки от семьи при выходе из абьюзивных отношений. Трансгендерный статус может привести к конфликту между трансперсоной и их семьей, в результате чего персона может покинуть дом. Или же их родители могут выгнать их из дома. После выселения они могут уйти в районы с большим количеством транслюдей. Многие бездомные молодые люди могут начать совершать преступления, чтобы выжить (например, шоплифтинг), что может привести к ранним столкновениям с полицией. Или же они могут оказаться в приюте, а в приюте у транслюдей не меньше рисков.
3. Изоляция от семьи и друзей
Абьюзеры загоняют партнёрок в угол при помощи харассмента, унижений и насилия. Абьюзеры пытаются изолировать жертв от поддержки семьи и друзей, чтобы установить над ней контроль. А трансгендерные женщины могут быть изначально изолированными от такой поддержки, что играет на руку абьюзеру.
Во-первых, многие трансженщины изолированы от семьи и друзей детства географически. Перед каминг-аутом многие переезжают в более дружественные города, где есть сеть поддержки для транслюдей и компетентные в вопросах трансгендерности медики. Или они могли изолироваться от семьи, чтобы совершить переход втайне от них. Причины не так важны — суть в том, что семьи транслюдей не являются источником поддержки из-за расстояния. Из-за этого трансженщины не могут прятаться от абьюзеров в доме родителей. То же касается и поддержки от друзей детства.
Во-вторых, у трансженщины может не быть возможности обратиться к семье за поддержкой, если они отвергли её из-за перехода. Многие семьи критикуют своих трансгендерных детей, и трансгендерные молодые люди рискует быть отвергнутыми семьёй, если они сделают каминг-аут в раннем возрасте. У трансженщины может не быть никаких отношений с семьей или же они могут быть очень натянутыми, в результате чего она не сможет к ним обратиться за помощью. Согласно национальному опросу о дискриминации трансгендерных людей (США), 57 % отвечающих имели натянутые отношения с семьей после каминг-аута. В другом исследовании пишут: “квир-женщины часто отстранены от поддержки семьи и не имеют доступа к той поддержке, которая доступна гетеросексуальным цисгендерным людям, — церкви, работа, школа”.
В-третьих, трансгендерная женщина может не захотеть “выносить сор из избы”. Трансженщина, гетеро-, би- или гомосексуальная могла долго бороться за то, чтобы её сексуальную ориентацию, гендерную идентичность и отношения приняла семья и друзья. Или же её идентичность до сих пор не принимается. В любом случае она не хочет говорить, что её партнёр – абьюзер, чтобы негативное видение семьи и друзей о её статусе или отношениях не укрепилось. Она хочет избежать подтверждения трансфобного стереотипа о том, что “раз она транс, значит, заслужила это”.
4. Внутренняя трансфобия
Пережившая насилие может верить, что именно такого отношения она заслуживает, — что играет на руку абьюзеркам. Национальная коалиция программ против насилия пишет, что самообвинение, вызванное внутренней гомо-, би-, трансфобией, — фактор, который отличает насильственные отношения в квир-сообществе от гетеросексуальных отношений. Если их всю жизнь оскорбляли, если им приходилось прятать свою идентичность из-за страха реакции окружающих, тогда трансгендерные люди могут интернализировать эту ненависть, поверить, что они “ненормальные” и поэтому заслуживают абьюзивных отношений.
Абьюзеры используют стыд и самоненависть против трансгендерных и интерсексжертв, чтобы исказить их восприятие, заставить их поверить, что никто больше их не полюбит. Учитывая, сколько историй о насилии на свиданиях (см. историю Шанель Пикет, трансженщины, которую партнёр убил после того, как она сделала каминг-аут), трансгендерные и интерсекслюди, пережившие насилие, могут поверить, что им повезло уже только потому, что партнёр их не убивает. Трансженщина может также винить себя в абьюзе. Или родители научили её с раннего возраста, что насилие в ответ на проявление феминности — нормально. Из-за этого она может обвинять себя в том, что не даёт отпор.
Для некоторых трансженщин абьюз начинается или ухудшается уже после их каминг-аута. В одном исследовании, проведённом в Великобритании, говорится:
“У трансгендерных людей повышен риск партнёрского насилия, особенно эмоционального насилия на почве трансфобии, когда они впервые совершают каминг-аут перед партнёром. Затем следует повышенный риск насилия, когда персона говорит, что хочет совершить переход, партнёру, который уже в курсе их трансгендерности, но предполагал, что они не будут совершать переход”.
Абьюзер использует тот факт, что трансженщина, которая только что совершила каминг-аут и думает о переходе, в очень уязвимом положении. Или абьюзер может использовать внутреннюю трансфобию трансгендерной женщины, которая совершила переход, направив её против неё самой. Он может оскорблять её, говорить, что она “не настоящая женщина”, что она только этого и заслуживает, что лучше отношений у неё никогда не будет. Одна трансженщина рассказывает: “Мэри всегда говорила мне, насколько она красивее меня. Она использовала мою трансгендерность, чтобы показать мне, что никто меня не примет так, как принимают её”. Или же абьюзеры могут убедить жертв, что такие отношения нормальны для транслюдей.
Бет Левенталь, директриса The Network/La Red (организация против партнерского насилия в квир-отношениях), писала о насилии в гомосексуальных отношениях:
“В культуре, где нет примеров здоровых гомосексуальных отношений… абьюзерка [или абьюзер] может убедить партнёрку [или партнёра], что такие отношения нормальны и, если у них есть какие-то проблемы с этим, то это из-за недостатка опыта и понимания гомосексуальных отношений”.
С тех пор как Левенталь написала об этом, появились примеры здоровых отношений среди геев и лесбиянок, но данная цитата всё ещё правдива для транслюдей. Транслюди из Великобритании, пережившие насилие, говорили, что абьюзеры их убеждали в том, что такие отношения нормальны для трансперсон и лесбиянок, если это их первые отношения с женщиной после перехода. У многих транслюдей есть дискомфорт, когда доходит до определённых частей тела. В попытке саботировать трансженщину абьюзер наживается на этом дискомфорте и заставляет их принимать участие в сексуальных практиках, фокусирующихся на этой части тела. То есть абьюзер может подлить масле в огонь самоненависти трансженщины, сделав её уязвимой к своему контролю.
Абьюзер может контролировать возможность трансженщины жить в соответствии со своим гендером. Опрос, проведённый в Шотландии, показал, что у трети транслюдей, переживших насилие, партнёрки либо ограничивали, либо вообще прерывали на корню возможность выражать гендерную идентичность с помощью одежды или контролировали то, какое имя и какие местоимения они используют. В дополнение к этому абьюзерки контролируют доступ жертвы к здравоохранению двумя способами: либо не дают доступ к гендерно-аффирмативной терапии (например, гормонам), либо же заставляют их делать операции, которые они не хотят.
5. Малые сообщества
Квир-сообщество в её городе маленькое (а транссообщество ещё меньше), или его нет совсем. Трансперсоне, пережившей насилие, может быть комфортно идти только к тем специалистам, которые компетентны в вопросах трансгендерности, — всё-таки у трансженщин своя история, свои уникальные отношения с телом, она может бояться трансфобии. Сообщество, если оно есть, может не одобрять “вынесения сора из избы” из-за страха, что это укрепит негативные стереотипы о квир-сообществе.
Трансженщина также может бояться, что её друзья и знакомые примут сторону абьюзера. Одна персона, пережившая абьюз, говорит:
«Если бы я рассказала друзьям, они бы мне не поверили. Они бы сказали, что, мол, как так, она такая классная и общительная, и она сказала нам, что это вообще ты какая-то ненормальная».
Такой разрыв с друзьями может изолировать трансженщин от и без того малого сообщества, чем может воспользоваться абьюзер. Например: “Многие пережившие насилие заметили, что многие абьюзеры нравятся их друзьям и абьюзеры пользуются тем фактом, что они знают одних и тех же людей, и изолируют переживших насилие от друзей”. Это проблема, потому что выбранная семья очень важна для транслюдей. Если отношения с кровной семьёй плохие, выбранная семья – очень важный ресурс. Его потеря имеет гораздо более серьёзные последствия, чем для цисгетеролюдей. Абьюзеры пользуются этим фактом, намеренно отделяя жертву от сообщества. Одна трансперсона, пережившая насилие, говорит:
«Мой бывший (трансмужчина) и я были частью одного небольшого сообщества, и в результате расставания я стала изгоем. Он очень уважаем в транссообществе. Он распространял слухи обо мне, а я не защищаю себя, потому что не хочу с ним вообще иметь дело. Но после расставания я потеряла и сообщество. Люди не воспринимают мою историю всерьёз. Тяжело, потому что мне кажется, что, в какую организацию я бы ни пошла, он там».
Эта проблема особенно выражена в лесбийских отношениях. Например, “некоторые заметили, что раз их абьюзерка — женщина, то у них есть доступ к тем же ресурсам, что и у переживших насилие. Пережившим насилие становится сложно найти в сообществе кого-то, кто не знал бы их партнёрку”.
6. Аутинг
Ещё одно оружие абьюзера против трансженщины — угрозы аутинга. Окружение может воспринимать её как цисгендерную женщину, и из-за аутинга она может лишиться друзей или работы. В тех случаях, когда трансженщина не совершает медицинский переход, её могут уволить за “кросс-дрессинг” — такие случаи уже были. Одна трансгендерная женщина говорит: “После 18 лет работы меня как-то коллега увидел в женской одежде, когда я шла на терапию, и рассказал начальнику. После этого мне пришлось жить на пособие для безработных, чтобы выжить”. В зависимости от места жительства трансженщины, такому увольнению может быть бессмысленно противостоять. Угрозы аутинга — мощное средство в арсенале абьюзера.
Текст: Kae Greenberg
Перевод и адаптация: Астро
