Квир-персоны в России редко обращаются за помощью в ситуациях партнёрского насилия не только потому, что не знают, где эту помощь получить, но и потому, что не умеют распознавать абьюз в отношениях. И это во многом происходит из-за недостатка информации. Поэтому одна из целей нашего проекта – писать и переводить статьи на эту сложную тему. На этот раз предлагаем вам перевод текста о специфических тактиках абьюза в отношениях между женщинами.
Статистика
В оригинале статьи упоминалась статистика насилия в негетеронормативных отношениях в период начала 90-х. Ее мы решили заменить статистикой из исследования, проведенного Ресурсным центром из Екатеринбурга в 2018-2019 году.
Из 1 539 человек, заполнивших анкету, 200 отметили, что не состоят в абьюзивных отношениях. При этом только в 18 анкетах из 1 539 не присутствовало ни одного признака насилия. Подробные результаты исследования можно прочитать в брошюре.
Многие люди, пережившие насилие в однополых отношениях, говорят, что основные программы по борьбе с домашним насилием недоступны: сотрудники организаций не понимают пересечений проявления гомофобии, абьюза и изоляции, характерных для бисексуалок, лесбиянок и трансгендерных людей. Небелым квир-женщинам получить помощь мешает не только гомофобия, но и расизм. Многие инициативы не знают, как поддержать переживших насилие квир-персон, или не хотят бороться с расистским, гомо-, лесби-, би- или трансфобным поведением сотрудников и сотрудниц. Однако все больше программ начинают учитывать это и обучать персонал, разрабатывать процедуры и внедрять ценности, которые позволят им оказывать компетентную и безопасную поддержку лесбиянкам, бисексуалкам и трансгендерным людям.
Чтобы понять различия между опытом лесбиянок, бисексуалок, трансгендерных персон и опытом других людей, переживших партнерское насилие, нужно посмотреть, какие инструменты используют абьюзерки для установления контроля над персоной.
Изоляция
Из-за гетеросексизма и гомофобии квир-персоны вырастают, не зная, как выглядят здоровые негетеронормативные отношения, построенные на любви. Позитивных изображений небелых квир-людей еще меньше. Фильмы, книги, музыка, анекдоты обычно изображают квир-людей как извращенцев, как “неестественных”. Мы видим любовные истории, которые романтизируют гетеросексуальные отношения — даже если они абьюзивные, — но мы почти не видим любящих и счастливых квир-людей. Гетеросексизм перекрывает нам доступ к квир-культуре и информации о том, как человек может процветать в квир-семье.
Партнерки, состоящие в абьюзивных отношениях, где насилие происходит от них, могут указать другой партнерке на множество примеров, изображающих квиров больными и жестокими, и сказать: «Вот что значит быть негетеросексуальной. Крепчай, если хочешь выжить. Я не издеваюсь над тобой, я учу тебя жизни».
Гомофобия заставляет нас изолироваться, когда мы совершаем каминг-аут. Когда мы открываемся, наши друзья и семья либо незаметно дистанцируются, либо открыто отрекаются от нас. Иногда внутренняя гомофобия заставляет нас отдаляться от людей, ожидая отказа. Часто лесбиянкам, бисексуалкам и трансгендерным людям «разрешается» участвовать в семейных, рабочих мероприятиях, церковных праздниках и другой общественной деятельности до тех пор, пока мы молчим о наших отношениях с партнерками.
Абьюзерки могут манипулировать этой формой изоляции, чтобы усилить давление. Если мать персоны говорит, что беспокоится о своей дочери, обидчица всегда может настаивать, что это гомофобия мотивирует беспокойство матери. Когда наши друзья говорят что-то вроде: «Эта женщина тебе не подходит. Я бы никогда не потерпела такого от женщины – почему бы тебе не найти мужчину и не начать нормальные отношения», — трудно утверждать, что гомофобия тут ни при чем. Если мы хотим поддерживать трансгендерных, бисексуальных людей и лесбиянок, переживших насилие, нам придется исследовать нашу собственную гомофобию с таким же усердием, с каким мы изучаем виктимблейминг.
Да, мы особенно уязвимы, когда впервые совершаем каминг-аут, но взаимодействие между изоляцией, созданной гомофобией, бифобией и трансфобией, и изоляцией, созданной абьюзерками, может быть разрушительным для всех пострадавших, даже если они жили открыто в течение многих лет.
Сексуализированное насилие
Корень распространенности сексуализированного насилия в однополых отношениях также в гетеросексизме. Большинство из нас растут с искаженными и противоречивыми представлениями о сексе и сексуальности. Трансгендерным людям, бисексуалкам и лесбиянкам приходится постоянно сталкиваться с сообщениями о том, что наша сексуальность ненормальна и постыдна. Для небелых квир-женщин такое отношение усугубляется расистскими стереотипами.
В нашем обществе тема секса и сексуальности замалчивается. Когда мы находим возможность её обсудить, мы стараемся показать, что наша сексуальность избранна, сильна и естественна – отчасти из-за нашего стремления доказать ошибочность гетеросексистских стереотипов о нашей жизни.
Эта тишина, нарушаемая только изредка фразами «Все в порядке», создает очень уязвимое пространство для использования ситуации абьюзерками. Пережившие насилие вряд ли расскажут о сексуализированном насилии, а если и расскажут, то могут испытывать сильный стыд из-за обсуждения такой табуированной темы. Иногда абьюзерки используют сексуализированное насилие, чтобы усилить изоляцию партнерки и контроль над ней, но никогда не подвергают ее физическому насилию, просто потому, что знают, что замалчивание секса и сексуализированного насилия не позволит их партнерке раскрыться или обратиться за поддержкой.
Угрозы
Для поддержания систематической власти и контроля абьюзерки могут угрожать раскрыть ориентацию и/или гендерную идентичность партнёрки работодательнице, семье, учителям и т.д. (аутинг). Например, трансгендерный мужчина может опасаться, что дети перейдут на сторону абьюзивной бывшей, если раскроется факт его трансгендерности.
Квир-иммигрантам может угрожать депортация, особенно если у них нет документов. Одной женщине, которая осталась в Соединённых Штатах после срока истечения студенческой визы, партнёрка угрожала сдать её. При этом она знала, что в стране происхождения её могут посадить в тюрьму из-за ориентации.
(В России в похожей ситуации находятся выходцы из стран Центральной Азии. В некоторых из этих стран секс между мужчинами – это уголовное преступление, а отношение к квир-персонам в целом негативное. Поэтому в этом смысле находиться в нашей стране для них безопаснее, чем дома, но, приезжая в Россию, они не раскрывают свою идентичность внутри своих диаспор и осторожно выбирают, кому можно доверить эту информацию — прим. редакторки.)
Висконсин был первым штатом, который ввёл меры по защите гражданских прав геев, лесбиянок и бисексуалок. Этот закон защищал негетеро-персон от дискриминации в сфере жилья, работы и в общественных местах. До принятия этого закона было законно увольнять женщину с работы из-за того, что она бисексуальна. Поделитесь этим при информировании сообществ о партнёрском насилии среди однополых пар: вполне вероятно, что многие люди не знают, каковы их права, как они могут сообщить о дискриминации. Также важно узнать об ограничениях законов. Применяются ли меры защиты? Как? Какие дела об опеке рассматривались судьями в вашем районе? Были ли геи, лесбиянки, бисексуалки и трансгендерные люди наделены правом опеки над своими детьми? Как рассматривались дела о «расторжении собственности»?
Разговор с пережившей [насилие] о каминг-ауте на работе, в школе, в церкви или в любом другом месте, где абьюзивная партнёрка может угрожать ей, станет мощным антидотом от угроз. Есть ли кто-нибудь, кто мог бы принять то, что она трансгендерная женщина? Может ли она обратиться к руководителю, который поддерживал её по другим вопросам в прошлом? Как насчёт соседки или родственницы? Слушайте внимательно. Не отвергайте её страхи.
Также важно не преуменьшать или не игнорировать угрозы физической расправы со стороны абьюзивных женщин. Иногда защитники предполагают, что женщина, избивающая женщину, менее опасна, чем мужчина, независимо от того, абьюзит она свою партнёрку физически, сексуально или эмоционально. Это миф. Поток зверств, о которых сообщают пережившие насилие от других женщин, столь же разнообразны и ужасны, как и те, которые совершаются мужчинами.
Использование детей
Многие квир-персоны — родители. Многие соопекунствуют, но иногда у детей бывает и два законных родителя одного пола. В большинстве случаев только один партнёр имеет право усыновить ребенка на законных основаниях. (При этом в России одинокому мужчине вряд ли дадут усыновить ребёнка — есть стереотип, что если мужчина хочет усыновить ребёнка, то он педофил — прим. юриста.) В других случаях биологический родитель является единственным родителем, имеющим законные права в отношении ребёнка.
Когда персона, подвергшаяся избиению в однополых отношениях, не является биологическим родителем или законной опекуншей, бросить жестокую партнёрку означает бросить ребёнка. В этих случаях крайне редко — практически неслыханно — по решению суда разрешают посещение (не говоря уже об опеке) пережившей. Даже в тех случаях, когда пережившая на законных основаниях усыновила биологического ребенка своего партнёра, суды редко присуждают опеку приёмным родителям. (В России ребёнка под опеку небиологической матери дадут только в случае, если он останется без родителей, например, если их лишат родительских прав, они лишатся дееспособности и т.д. В таких случаях биородитель может написать в органы опеки, что в случае, если с ним что-то случится, то этой персоне можно передать ребёнка под опеку.)
Во многих сообществах квир-персоны люди до сих пор считаются непригодными для воспитания детей. Угроза аутнуть мать-лесбиянку со стороны её бывшего мужа, например, чрезвычайно эффективна. Когда в дело вмешиваются органы опеки и попечительства, работники, скорее всего, не знакомы со сложностями опеки в негетеронормативных семьях, а также подвержены предубеждениям из-за стереотипов о семье. Независимо от того, основаны ли эти предубеждения на расизме, классизме или гомофобии, последствия для переживших насилие и детей огромны.
Как и в гетеросексуальных семьях, битвы за опеку долгие и дорогие. Однако в отличие от случаев опеки с гетеросемьями, во многих сообществах трудно найти адвокатов, имеющих опыт ведения дел об опеке в квир-семьях.
Безопасность в небольших сообществах
Как в небольших религиозных сообществах или в сообществах мигрантов и беженцев, лесбиянкам-абьюзеркам очень легко собрать информацию о транс-, бисексуальных партнёрках или партнёрках-лесбиянках. Даже в крупных городах есть только пара мест, где квир-люди собираются на вечеринки и другие мероприятия. Хотя это миф, что все квир-люди знают друг друга, правда, что пересекающиеся дружеские, партнёрские и другие отношения — обычное явление в небольших сообществах.
Для женщин, переживших насилие в однополых партнёрствах, актуальна проблема того, как вести себя при публичных столкновениях с абьюзеркой. Если пережившие насилие не получают необходимую психологическую помощь, они могут быть не готовы к случайной встрече с абьюзеркой. Поэтому чаще всего они исчезают из сообщества в целях безопасности.
Также важно признать, что зачастую женщин, подвергшихся насилию в паре, абьюзерки сопровождают повсюду: в женский туалет, женскую раздевалку, кабинет врачицы и даже в приют для переживших домашнее насилие. Женщины рассказывали истории о том, как медсёстры отделения неотложной помощи спрашивали их о партнёрском насилии, в то время как их абьюзерки, которых окружающие считали подругами или сёстрами, смотрели на них. Конечно, замечательно, что медсёстры спрашивают о домашнем насилии, но мы должны осознавать мифы о нём (например, что абьюзеры — только мужчины) и то, какое влияние эти мифы могут оказать на доступ к поддержке. Короче говоря, невозможно оценить уровни физической опасности без учёта доступа абьюзерки к пострадавшей и «безопасным» пространствам для женщин (например, шелтерам для женщин, группам поддержки).
Квир-пострадавшие, как правило, обращаются за поддержкой к своим близким друзьям в первую очередь, если не исключительно к ним. Многие из нас не доверяют правоохранительным органам, психологам, врачам и другим сотрудникам госучреждений, которые исторически нас изолировали, чтобы насаждать гомофобию, расизм и классовую дискриминацию. Даже там, где правоохранительные органы и другие системы усердно работают над устранением системного расизма, классовой дискриминации и гомофобии в своих учреждениях, полицейские на месте происшествия редко могут разобраться в том, кто является основным агрессором в делах о партнёрском насилии.
Поскольку мы продолжаем стремиться к системной реформе, мы знаем, как абьюзерки манипулируют существующими институтами. Они могут позвонить в полицию и сообщить о своей партнёрке как об абьюзерке, особенно если их класс, цвет кожи, возраст или другие привилегии могут работать на них. Обидчики могут ложно сообщать о жестоком обращении с детьми или выбрасывать ежемесячный запас гормонов транслюдей, зная, что последствия для подвергшейся насилию будут усугубляться гетеросексизмом и трансфобией учреждения (а также расизмом, эйджизмом, антисемитизмом или любым другим видом угнетения).
Прислушивайтесь к пережившим насилие, когда они говорят о своём опыте взаимодействия с полицией или другими госучреждениями. Они самостоятельно могут решить, безопасно ли для них сейчас обращаться туда за помощью. Будьте готовы защищать и тех, кто решил обратиться в полицию, и тех, кто этого не делает.
Использование уязвимостей
Правозащитницы часто говорят о том, как абьюзерки используют свои сильные стороны, чтобы манипулировать уязвимыми сторонами переживших насилие. Но мы редко говорим об обратном — как насильницы используют уязвимые места, чтобы манипулировать сильными сторонами переживших насилие.
Некоторые абьюзерки подвергались насилию в прошлом — они могли пережить сексуализированное насилие в детстве, жестокую гомофобию, избиение и/или другие формы насилия. Эти женщины могут использовать свой предыдущий опыт пережитого насилия в качестве оправдания своего нынешнего поведения. Некоторые настаивают на том, что они не могут нести ответственность за своё поведение, потому что это их способ выживания. Одна персона, избитая женщиной, с которой жестоко обращались в детстве, рассказала об этом так:
«Я потратила всё время, пытаясь поддержать и защитить её. Я видела, как сильно её семья продолжала пугать и причинять ей боль. Я думала, что смогу быть достаточно сильной для нас обеих. Я не хотела быть ещё одним человеком, который подвёл её. Однако со временем я начала бояться просыпаться с ней. Всякий раз, когда я пыталась сделать что-то для себя, увидеть свою семью, были последствия. Она нападала на наших друзей, как только они выходили из дома. Я начала ненавидеть людей, которые выводили её из себя, потому что знала, что она выместит это на мне. Всякий раз, когда я пыталась противостоять ей за её поведение, она сердилась, пугалась и обвиняла меня. Но я также видела, как усердно она работала, чтобы остаться в мире, который причинял ей боль с детства. Я видела, как неистово она пыталась бороться со своими собственными страхами, даже если для этого приходилось проецировать их на меня. Только когда я, наконец, смогла уйти от неё, я поняла, что происходившее со мной было абьюзом, хотя мы обе работали в программе помощи пострадавшим от партнёрского насилия, когда встречались”.
Ответственность
Важно привлечь к ответственности абьюзерок за жестокое обращение с партнёрками, несмотря на то, что мы испытываем к ним сострадание. Привлечение к ответственности за жестокое обращение, которое они совершают, является важным шагом к исцелению абьюзерок от насилия, которое они могли испытать. Мы также понимаем, что люди, которые систематически берут власть и контроль над другими людьми, находятся в наших сообществах большую часть времени. Когда предпринимаются попытки подвергнуть остракизму или изолировать насильников, мы обнаруживаем, что а) человек просто переезжает в новое сообщество, где люди не знают о его поведении, б) сообщество разделяется и обвиняет пережившую в этом или в) пережившая подвергается остракизму вместо абьюзерки. Мы по-прежнему сталкиваемся с необходимостью создания систем ответственности за абьюз на уровне сообществ.
По мере того, как мы разрабатываем эти системы, мы по-прежнему знаем о доступе обидчиц к «безопасному пространству» для женщин, таким как шелтеры, группы поддержки и т. д. Программам по борьбе с домашним насилием необходимо оценивать и пересматривать политику безопасности или конфиденциальности. Проводите ли вы скрининг абьюза, прежде чем принять кого-то в свою программу? Прошли ли вы обучение, которое поможет вам успешно проводить эти скрининги? Наконец, регулярно ли вы сообщаете о процессах обеспечения безопасности и конфиденциальности лесбиянкам, бисексуалкам и транслюдям?
Заключение
Чтобы начать понимать насилие в однополых отношениях, мы должны быть готовы критически относиться к нашему анализу партнёрского насилия. В рабочей тетради «В наших интересах» (Развитие программы Миннесоты, 1987) потребность в нюансах понимания насилия в однополых отношениях показана в отрывке, написанном фасилитатором образовательной группы.
Раньше я думал, что избиение было вызвано сексизмом в нашей культуре и что мужчины избивали женщин, потому что они были социализированы как мужчины, чтобы быть более сильными, чем женщины, и контролировать их. Женщины были теми, кого избивали, потому что в нашей культуре они были социализированы для подчинения мужской власти. Я понял, как глубоко ошибался, когда начал читать об избиении лесбиянок. Моё первое предположение [когда я пришел к выводу, что лесбиянки также избивают своих партнёрок] заключалось в том, что эти женщины имитируют гетеросексуальные отношения. Этот миф развеялся, когда я обнаружил, что женщины, активные в женском движении и действующие в соответствии с феминистской идеологией, тоже избивали своих партнёрок. Все мои убеждения о связи сексизма и абьюза были потрясены до основания. Именно тогда я впервые начал понимать вездесущность патриархата. Патриархат — это не только гендерная проблема, но и форма доминирования и контроля, которая пронизывает мышление всех людей, находящихся в патриархальной среде. Я начал рассматривать абьюз не только как гендерную проблему, но и как гораздо более глубокое проявление концепции власти и доминирования в нашей культуре. Я также начал видеть, что врагом были не мужчины и не самцы. В то время как мужчины определённо пользовались большей свободой, привилегиями и статусом в патриархальной структуре, я больше не верил, что, если женщины будут управлять всем вместо мужчин, всё изменится и станет лучше. Это осознание заставило меня понять, насколько полной должна быть культурная трансформация, чтобы создать ненасильственное общество (стр. 18).
Определение патриархата, учитывающее только сексизм, игнорирует сложные взаимосвязи между колониализмом*, классизмом**, квир-фобией, национализмом, расизмом, эйблизмом***, эйджизмом****. А такой узкий взгляд на патриархат неизменно будет представлять переживших насилие, относящихся к меньшинствам, маргинальными.
Мы видим, что эта маргинализация происходит снова и снова. В своей книге «Принуждение к преступлению» докторка Бет Ричи пишет о растущем числе переживших насилие, особенно афроамериканских женщин, попавших в тюрьму. Многие женщины из числа коренных народов постоянно призывают к анализу домашнего насилия, в том числе совершённого в отношении всей семьи, а не только женщин. Они назвали колонизацию движущей силой насилия в своих семьях. Если мы хотим создать движение, которое сможет реализовать мир без насилия, сначала нам придётся принять анализ, который рассматривает не только сексизм как фундаментальную причину абьюза. Этот анализ должен включать в себя понимание:
а) кражи культурных ценностей,
б) принудительного переселения,
в) принудительного труда,
г) лишения свободы,
д) организованной бедности и многих других проблем, которые играют центральную роль в переживании насилия маргинализированными женщинами. Затем этот анализ должен использоваться в работе шелтеров, групп поддержки, психологов, и всех тех организаций, которые помогают пережившим насилие.
Чтобы начать серьёзно относиться к опыту лесбиянок, бисексуалок и транслюдей, переживших насилие в семье, мы должны быть готовы расширить наше понимание истоков насилия и условий, которые будут способствовать освобождению женщин из угнетённых групп. Мы должны смотреть на отношения между женщинами в нашем движении: используют ли гетеросексуальные женщины, а также женщины из сексуальных меньшинств привилегии белой кожи и классовые привилегии, чтобы установить и сохранить власть над своими коллегами, женщинами в своих сообществах или над пережившими? В патриархате у нас есть незаслуженные привилегии, которые дают нам власть над другими. Также мы усваиваем убеждения тех, кто имеет власть над нами.
Мы должны намеренно работать над тем, чтобы лишиться власти над другими людьми, искоренить внутреннее угнетение и построить сообщества, основанные на общих ценностях ответственности и расширения прав и возможностей. Это поможет положить конец домашнему насилию.
*Колониализм — система господства группы развитых государств и стран (метрополий) над странами «третьего» мира. Часто господствующая страна навязывает колонизированным странам свою религию, язык и культуру, что может привести к стиранию культуры колонизированного народа.
**Классизм — дискриминация по социальному классу
***Эйблизм — дискриминация людей с инвалидностью
****Эйджизм — дискриминация по возрасту
Текст: Connie Burk
Перевод: Астро
