Парни всё же плачут: история одного человека, вышедшего из насильственных отношений, помогает пролить свет на давление, которому подвергаются трансмаскулинные люди и которое мешает им рассказывать о пережитом насилии.
Как 38-летний трансмужчина, я могу сказать, что найти партнёра мне было непросто. Я четыре года был один и уже был готов к новым отношениям. Да, было прикольно быть одиноким, но мне хотелось близости, партнёрства, любви. В январе 2007 я решился уже наконец кого-то найти.
Как делают большинство людей, когда хотят найти кого-то, я пошёл на сайты знакомств. В своём профиле я написал:
“Трансгендерный мужчина, ищу добрую, весёлую женщину для отношений”.
После того, как я создал свой профиль, мне писали несколько женщин, но ни с кем из них у нас не возникло какой-то глубокой связи. Когда я меньше всего этого ожидал, я познакомился с бисексуальной цисженщиной. Она была умной, красивой и доброй.
Когда мы пошли на первое свидание, это была любовь с первого взгляда. Потом мы начали видеться друг с другом каждый день, ходили в парк с нашими собаками, ели в дорогих ресторанах, ходили на всякие мероприятия, ездили куда-то на машине. Жизнь казалось идеальной все три месяца.
Потом все поменялось.
Она не давала мне увидеться с друзьями. Она критиковала меня за каждую мелочь, даже за то, как я заправляю кровать. Она как минимум три раза крепко хватала меня за руку, когда у нас были разногласия. Когда я говорил с ней об этом, она говорила, что я “преувеличиваю”. И я ей верил.
К 5-му месяцу отношений всё стало хуже. Женщина, которая “любила и уважала” меня, била меня, угрожала раскрыть мою идентичность соседям и оскорбляла каждый день.
Уже тогда я понимал, что мне нужно уходить от неё. Но я также ничего не говорил друзьям о наших отношениях на протяжении полугода. Мне было стыдно, я хотел защитить её от насмешек, так как любил её. Плюс я боялся остаться один. Кто же ещё сможет полюбить трансмужчину?
И всё-таки я ушёл от неё, прервав с ней всякий контакт. Я также нашёл психотерапевтку и ходил на встречи анонимных созависимых*. Я хотел понять, какую роль я играл в этих отношениях. Всё-таки для конфликта нужны двое, и насилие в отношениях – сложная проблема.
Я также начал говорить с другими трансмужчинами и трансмаскулинными людьми о насилии в отношениях. И у каждого из них была история о том, как их партнёры изолировали их, доминировали над ними, применяли насилие, чтобы установить и сохранить контроль.
И сколько бы я ни встречал трансмаскулинных людей, я всё больше слышал историй о том, как к ним применяли эмоциональное, психологическое и сексуализированное насилие те, кто говорил или до сих пор говорит, что любит их. Некоторые говорили, что их шантажировали на деньги, оскорбляли в интернете, угрожали, сталкерили, били, раскрывали идентичность семье или коллегам. Многие из них после ухода из отношений начали испытывать симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). ПТСР проявлялось в гиперчувствительности к шумам, кошмарах, депрессии, суицидальных мыслях.
И ещё я понял, что трансмаскулинные люди, как я, особенно уязвимы к партнёрскому насилию, так как партнёрки часто используют нашу идентичность против нас, чтобы установить над нами контроль. Другие формы абьюза, специфичные для транслюдей, включают в себя антитрансриторику и негативные стереотипы о транслюдях, использование знания о том, как полиция относится к транслюдям, чтобы убедить нас в безуспешности попыток найти помощь.
Два года назад я начал работать с трансмаскулинными людьми, которые были в абьюзивных отношениях. Я получил докторскую степень по психологии и специально фокусировался на том, как цикл насилия может проявляться в жизни трансмаскулинных людей.
Я хотел знать больше. Я решил провести свой первый воркшоп по партнёрскому насилию вместе со своей коллежанкой Мэрилин Лэйн Яссен. Мы себя всё время спрашивали: а придут ли к нам вообще трансмужчины? Захотят ли они вести разговор о партнёрском насилии? Воспримут ли они нашу теорию о том, почему мы постоянно попадаем в абьюзивные отношения?
Когда я шёл на воркшоп, я думал, что сейчас зайду в пустой зал. Но когда я пришёл, люди уже потихоньку приходили, и к началу воркшопа было уже 35 человек. У нас был глубокий разговор о том, как партнёрское насилие затронуло нас, что держало нас в отношениях, что мы предприняли, чтобы выйти из них, и страхи тех, кто всё ещё находился в абьюзивных отношениях.
Когда мы в следующем году проводили этот же воркшоп, у нас снова была толпа трансмаскулинных людей, которые были в абьюзивных отношениях.
Я быстро понял, что акторами абьюза и их жертвами может быть кто угодно. Молодые люди, старые, цис-, транс-, маскулинные, агендерные, моногамные и полиаморные, би, пан, лесбиянки, геи. Они могут быть любой расы, класса, из любой культуры, любого телосложения, с любым состоянием здоровья. То, как кто-то идентифицирует себя, или их бэкграунд не имеет ничего общего с тем, могут ли они быть акторами абьюза или жертвами.
Партнёрское насилие – это проблема, от которой трансмужчины не застрахованы, хотя общество посылает нам сообщения, что мужчины и маскулинные люди не могут его испытывать.
Я знаю десяток трансмаскулинных людей, которые пережили насилие со стороны интимного партнёра. Но это всё еще не обсуждается в сообществе. О партнёрском насилии по отношению к транслюдям молчат. Возможность поговорить или даже услышать о проблеме – это часть исцеления.
И когда мы начинаем разговор о партнёрском насилии с учетом транслюдей, мы должны чётко понимать, что у трансмужчин и трансмаскулинных людей есть особые факторы риска, напрямую связанные с их гендерной идентичностью, которые не разделяют другие мужчины или другие транслюди.
Почему? Мы с Лэйн выяснили в наших воркшопов, что насилие трансмужчины переживают иначе, чем для цисмужчины, во многом из-за нашего уникального опыта гендерной социализации.
Социализация – процесс адаптации к социальным нормам, которые мы все усваиваем инстинктивно в детстве, – отличается в зависимости от личных особенностей человека, но огромное количество людей с женским приписанным полом социализированы в убеждении, что они не заслуживают уважительного отношения только потому, что им присвоили ярлык “женщина”. Кроме того, трансмужчины испытывают сексуализированное насилие в детстве с той же частотой, что и цисгендерные женщины, потому что нас тоже когда-то считали женщинами.
Это, конечно, не означает, что люди с мужским приписанным полом не подвергаются вредной социализации или что трансгендерные женщины никогда не становятся мишенью в детстве за женственность или несоответствие мужским гендерным нормам. Речь идёт о том, что любой человек, включая трансмаскулинных людей, который хоть часть своей жизни живет как “женщина”, может столкнуться с женскими моделями социализации, которые навязывают нам необходимость принимать то, как с нами обращаются, не высказываться и не защищать себя от тех, кто нас обижает. Дети особенно хорошо усваивают эти предписания и часто с трудом осознают их до взрослого возраста.
Затем, став взрослыми, независимо от того, есть ли у трансмужчины “пасс” или нет, от них ожидается следование “типично мужскому” поведению. Чтобы нас считали “настоящими” мужчинами, мы должны сдерживать свои эмоции и не жаловаться, тем самым ещё больше заставляя молчать трансмужчин, переживших насилие. Это усугубляется тем, что некоторые трансмужчины, как и многие трансгендерные люди, остаются в абьюзивных отношениях, потому что боятся, что никто другой не полюбит нас из-за нашей идентичности.
Когда речь заходит о трансмаскулинных людях, необходимо упомянуть ещё одно осложнение: когда мы говорим о партнёрском насилии, нас могут считать акторами абьюза и обвинять в этом, в то время как мы сами подвергаемся насилию. В нашей культуре мужчины чаще всего рассматриваются как обидчики в абьюзивных отношениях. На трансмужчин такие предположения тоже распространяются.
Да, женщины чаще всего становятся жертвами насилия, но мужчины также могут подвергаться насилию со стороны интимных партнёров. Поэтому, когда мужчина говорит, что он подвергся насилию, лучший ответ – выслушать его. Тем не менее мы с Лэйн обнаружили, что, когда трансмаскулинные люди, пережившие насилие, способны преодолеть культурные барьеры и обратиться за помощью, оказывается, что вариантов поддержки очень мало, если вообще они есть, потому что большинство служб, предоставляющих услуги людям, пережившим насилие, ориентированы на женщин и/или могут быть гомофобными и трансфобными.
Если объединить множество факторов, упомянутых выше, легко понять, почему некоторые трансмужчины оказываются в абьюзивных отношениях и с трудом выходят из них. Это негласная тенденция, о которой другие трансмужчины, квир сообщество, а также наши союзницы_ки должны лучше знать, чтобы помочь пострадавшим почувствовать, что помощь есть. Это начинается с самообразования, непредвзятого выслушивания, когда пережившие насилие рассказывают свои истории, и поиска способов офлайн и онлайн открыть безопасное пространство, где трансмаскулинные люди почувствуют, что могут открыто говорить о своём опыте насилия.
* Анонимные Созависимые или АС — сообщество, объединяющее мужчин и женщин, чья общая цель состоит в том, чтобы развить здоровые отношения.
Текст: Joe Ippolito
Перевод Астро
